Бренды как мифология современного массового общества. // Семиозис и культура: от реальности к тексту – от текста к реальности. Вып.7. Сыктывкар: КПИ, 2011, с.189-200. (1,2 а.л.)
Григорий Тульчинский

Бренды как мифология современного массового общества

Grigory Tulchinsky Branding as mythology of the contemporary mass society Brands are not naming for products, companies. Its represent whole integrative complexes: images, reputation, legends etc. From semantic point of view, brands are messages about human fantasies, hopes. This analysis gets comprehension of the brand message as the social myth.

Смачное словечко «бренд» (от англ. brand) за последние несколько десятков лет сделало потрясающую карьеру. Первоначально оно обозначало зарегистрированную товарную марку, товарный знак, фактически – идентификатор товара и пего производителя. В этом плане он недалеко ушел от этимологически первоначального значения слова – клеймо, тавро, выжигавшееся на изделии, скотинке, теле раба. Однако, по мере развития рыночной экономики в формате сначала массового производства, а потом и массового потребления, бренд предстал как имиджево-репутационная составляющая рыночной стоимости марки. Имидж – это образ, возникающий в сознании потребителя, репутация – общественное мнение, существующее там же. Получается, что нечто, существующее в головах других людей, по ту сторону глаз. может быть оценено и продано … этим же людям. Действительно, на современные рынки выводятся именно бренды – мечты, чаяния и надежды людей. Их представления о самих себе – какими бы они хотели стать. Еще точнее – обещания реализации их желаемых переживаний. Современный полноценный, эффективный, «раскрученный» бренд – это всегда мессидж, содержащий некий нарратив, легенду, волшебную историю об уникальных качествах некоего товара, выступающего в качестве магического артефакта (волшебной палочки, живой воды, скатерти-самобранки), обладание которым способно реализовать ожидания и надежды потребителя, открыть ему дверь в царство мечты. Бренд фактически становится социальным мифом – способом и средством осмысления человеком действительности и ориентации в ней. Если раньше функции социальной мифологии выполнялись религией и идеологией, то в наши дни их всё больше обеспечивают бренды. Продукт массовой культуры должен, с одной стороны, обладать некими уникальными, неповторимыми свойствами, позволяющими его легко идентифицировать, выделить среди других, а с другой – такими характеристиками, которые позволяли бы его легко тиражировать в огромном количестве экземпляров и вариаций. Кроме того, он должен будить воображение, чтобы потребитель не просто заинтересовался, а быстро (по возможности полностью) погрузился в воображаемый мир. Он должен вызывать интенсивные и немедленные переживания. Поскольку продукты массовой культуры большей частью распространяются на коммерческой основе, это должны быть стимулы, соответствующие устоявшейся структуре воображения, интересов и установок массового потребителя. Массовая культура стала временем второго рождения мифа, возврата к мифологическому мышлению. Но современный миф не рождается стихийно, а проектируется и сознательно продвигается. Он намеренно создаётся с целью не познания, а трансформации реальности. Поэтому говорить следует не столько о втором рождении мифа, сколько о создании нового типа мифологии, в котором используется традиционный механизм, но подменяются цели и функции. Чтобы актуализировать механизм мифотворчества, необходимо апеллировать к соответствующим компонентам массовой психологии. Массовая культура растворяет человека в стихиях бессознательного. Более того, она выводит на первый план две главные силы этой стихии – Эрос (жизнеутверждающая сексуальность) и Танатос (разрушительный инстинкт смерти), взаимодействием которых родоначальник психоанализа Зигмунд Фрейд объяснял сам феномен психики и жизни в целом. В общественно-психологической атмосфере растущей неуверенности человека, отчуждённости его от устойчивых традиционных ценностных ориентаций секс становится важнейшей сферой индивидуального самоутверждения, чуть ли не последним убежищем человека в обезличенном и стандартизированном мире. Учитывая ценностную и онтологическую деструктивность массовой культуры, можно сказать, что она акцентированно танатологична, поскольку в ней доминирует именно Танатос. Человеку массы свойственны эротическая завороженность смертью, сексуально-деструктивные всплески агрессии, а массовой культуре – агрессивная жестокость, насилие, порнография, ужас. Поскольку и сексуальность, и разрушающая агрессия выражают, в конечном счёте, одно и то же – инстинкт торжествующего обладания, власти[1], массовая культура оказывается выпущенным на волю демоном власти во всевозможных его проявлениях. Более того, если на заре становления массового общества, связанного с развитием рыночной экономики, в конкуренции, действительно, побеждал инициативный, умный, смелый, проницательный, то уже к середине XIX века победителем становился просто крупный предприниматель. На вершине успеха сплошь и рядом оказываются совершенно заурядные личности, не обладающие добродетелями героической эпохи. В этой ситуации тем более необходимо искусственное поддержание мифов и ценностного единства, оправдывающего и легитимирующего реальность. Массовая культура существует «здесь и сейчас». Её мало интересует прошлое и будущее, трансцендентные ценности. Однако при всей «ценностной уплощённости» массовой культуры можно говорить о некоей гиперценности, структурирующей весь ценностной ряд массового общества и вытекающей из его глубокой и принципиальной маркетизации. Всё, что существует, возникает, задумывается в массовом обществе, должно пользоваться спросом на рынке. Массовое общество – это общество, в котором всё делается «на потребу», только в этом случае оно может быть оценено во «всеобщем эквиваленте» и продано. Массовое общество довело до абсурда гуманистический лозунг: «Всё для человека, всё на благо человека». Рыночная экономика буквально воплотила его в механизм «всевозрастающего удовлетворения всевозрастающих потребностей». Кстати, именно так формулировался «основной закон социализма» в программных документах КПСС. Деньги выходят на сцену только после того, как выявился спрос. Поэтому смыслом массовой культуры является глубокая маркетизация – даже не столько удовлетворение, сколько формирование потребностей, для удовлетворения которых предназначены продукты масскульта. Бизнес, опирающийся на широкий спектр современных технологий менеджмента, включая рекламу, public relations, брендинг, всё больше превращается в мощный источник нового культурогенеза. Деловая активность (бизнес) – одна из наиболее динамичных и пластичных форм человеческой деятельности. Её технология (менеджмент) за последнюю сотню лет изменилась радикально. Это обстоятельство, к сожалению, не всегда учитывается на постсоветском пространстве, до сих пор в значительной мере живущем представлениями о ресурсном и технократическом бизнесе, бывшего предметом исследования Карла Маркса. Маркетинг – не просто нечто большее, чем одна из функций менеджмента, это системообразующий фактор, интегрирующий прочие функции менеджмента в единую технологию, если не философию. Маркетинг имеет чёткую социально-культурную ориентацию. Он начинается с изучения конкретного рынка, характера и интенсивности потребления, образа жизни конкретной группы потребителей – их привычек, проблем, нужд, дискомфортов, жизненного уровня, доходов. Как ответ на конкретные проблемы и потребности потребителей формулируется идея товара, организуются его производство, реализация и сбыт, реклама, стимулирование продаж и прочее продвижение. Результатом является определённое по структуре и интенсивности потребление конкретных потребительских групп, то есть конкретный образ жизни этих групп. По большому счёту, маркетинг – ни что иное, как мощная и эффективная технология социально-культурных нововведений. Не случайно ещё до Второй мировой войны стали возникать общественные организации и движения по защите потребителей от агрессивного маркетинга. Социально-культурная составляющая маркетинга первоначально не осознавалась или выносилась за скобки. Однако в дальнейшем развитии бизнеса и менеджмента она проявлялась всё более отчетливо и даже вышла на первый план. В современном бизнесе добиться успеха можно не только и не столько изучая спрос, сколько своими руками его создавая. В условиях сверхплотных рынков конкуренция выдавливается из рыночной среды в более широкие социальные контексты, на первый план выходят внерыночные её факторы. Таким образом, маркетинговая технология менеджмента распространяется на социальную среду бизнеса в целом. Сегодня потребитель реагирует не столько на качество товара, сколько на его марку, имидж фирмы, репутацию её руководства. На первый план вышли внеценовые факторы конкуренции, имиджевая реклама. Возросла зависимость менеджмента от общественного мнения, освещения деятельности фирмы в СМИ, отношений с властями. Успех дела стал зависеть от возможностей политического влияния фирмы, её репутации и имиджа, спонсорской и благотворительной деятельности. Да и предлагается потребителю не просто товар, а некий «симулякр», миф о стиле жизни, имиджевые и статусные ожидания. Это и есть брэнд – не просто товарная марка, а устойчивая психофизиологическая зависимость потребителя от этой марки. Ценностная структура артефактов массовой культуры сродни структуре товарного бренда. Бренд – это не товар, фирменный стиль, логотип или упаковка. Это некие чаяния, надежды потребителя, его представления о собственной позитивной идентичности. Именно это и продаётся на современном рынке. Coca-Cola – мессидж о мифе, связанном с постоянным праздником в окружении друзей; Mersedes – о солидности, надёжности, престижности и достатке. Будучи мифом по своей сути, бренд не может быть создан только с помощью рекламы, которая нужна для поддержания уже созданного бренда. Сначала должна быть создана и рассказана «волшебная история о магическом артефакте», которая привлечёт к себе внимание. Содержание мифологического мессиджа, запускающего соответствующий бренд (он же очередной миф массовой культуры, он же симулякр), довольно простое: Успех, лидерство

Известность, Хочу об этом говорят это!

Уникальность Создание и продвижение бренда состоит из нескольких этапов: 1) Выбор целевой аудитории. 2) Характеристика этой социальной группы, прежде всего, с точки зрения проблем и ожиданий (чаяний) её представителей. 3) Формулировка мессиджа – описания содержания бренда, рассказ «волшебной истории о магическом артефакте, обладание которым способно реализовать мечты». 4) Программирование паблисити – обеспечения известности и узнаваемости, включая серию событий, привлекающих внимание СМИ и общественности, в которых конкретизируется и подтверждается «волшебная история». 5) Подкрепление программы паблисити PR-действиями, доводящими до целевой группы и общественности информацию о: • успешности товара как «магического артефакта»; • его уникальности; • его популярности («это модно»); • его достоинствах («это лучшее»); • его доступности; • его престижности («это круто»). Речь идет именно о PR-действиях, а не о рекламной кампании. Достижение паблисити предполагает вовлечение в этот процесс известных людей, знаменитостей, авторитетных лиц, создание событий и новостных поводов, а отнюдь не простую закупку рекламных площадей и рекламного времени. Реклама потребуется потом, когда бренд уже будет сформирован в сознании потребителей.

Наиболее продвинутый бизнес создаёт собственную мифологию, а на её основе – довольно развитую субкультуру, иногда выходящую за национальные границы: McDonalds, Harley Davidson, Coca-Cola, Microsoft… Не случайно один из наиболее авторитетных специалистов по технологии менеджмента М.Аоки назвал современный менеджмент по преимуществу культурологическим. Ещё дальше идут К.А.Нордстрем и Й.Риддерстрале, утверждающие приоритет в современном бизнесе не только культуральных, но и персонологических факторов. У нас на глазах PR превращается в технологию и философию менеджмента. Современный менеджмент уже приобрел явно выраженный характер социально-культурной технологии – как внутри самой фирмы, так и в её социальной среде, а менеджеры становятся не только организаторами и маркетологами, но и культурологами прикладного плана. В массовой культуре существует своя ценностная структура, «иерархия», причём строго соблюдаемая. Позитивно ценным здесь считается не степень приближённости к трансцендентному истоку или способность верно артикулировать устой, тем более не подлинность, а подогнанность к общей системе, способность спровоцировать максимально длительную, предельно интенсивную и всеохватно диверсифицированную событийность. Хорошим и ценным оказывается только то, что сумеет организовать на поверхности впечатляющее Событие, которое будет прокатываться по городам и весям, вызывая живейший отклик миллионов людей, приобщая их себе, делая их сопричастными себе, включая их в себя. В этой ситуации главным оказывается не ценностное или экзистенциальное содержание такого Со-бытия. По сути, оно вообще не имеет никакого значения. Первостепенна технология организации, возможность подключать всё новые секторы культурной реальности, вносить раздражающие и провокативные импульсы, «поднимающие волну», вызывающие всё новые впечатления и становящиеся новой «действительностью». В конечном счёте – способные манипулировать массовым сознанием и самой реальностью посредством технологии организации события. В этом смысле массовая культура является культурой тотальной экспансии технологий PR как развития социальных отношений. Вопреки широко распространенному мнению, отнюдь не всякий предмет может детонировать крупномасштабное событие. В этом плане можно говорить о новой ценностной субординации, ценностной шкале массовой культуры. Существуют некие пределы, дальше которых определённый род предметов не может подняться в принципе. Не менее очевидно и существование фаворитов. Шоу-индустрия, спорт, политика, кинематограф, изобразительное искусство, технические новинки –привилегированные секторы массовой культуры. Образование, материальное производство, позитивное производство и научная деятельность – неискоренимые аутсайдеры в «гонке специальных событий и новостных поводов». Событие, чтобы стать таковым, должно привлечь внимание, быть достаточно эпатажным, провокативным, создавать информационные поводы, а также обеспечивать возможность своей серийной диверсификации. Высшей ценностью предметов, входящих в Событие, является способность провоцировать «движение» поверхности бытия, включать в это «движение» как можно больше людей, информационных, технических, финансовых ресурсов. Именно поэтому проявления массовой культуры всегда почти всегда скандальны, сенсационны, чрезмерны и агрессивны. Иными они и не могут быть – в противном случае их просто нет. Массовая культура – это сенсация, скандал, колоссальность, технология, гипервозбуждённая наличность. В соответствии с требованиями маркетизации, продукты массовой культуры должны быть быстро производимыми, доступными без чрезмерных усилий, достаточно престижными и потребляться без проблем. Однажды потреблённый товар ценностью уже не обладает Прочитанный детектив или комикс обычно выбрасываются, прослушанные диски быстро сменяются новыми. Прошлогодний шлягер должен смениться свежим, оскароносный блокбастер – новым обладателем суперпремий. Массовый потребитель требует всё новой и новой «духовной пищи», новизна которой весьма относительна. Фактор модности и престижности способен превратить простые предметы ширпотреба чуть ли не в духовные символы. Они не только становятся модными вещами, но и представляют жизненную позицию. Массовая культура задаёт матрицу материального мира и поведения в нём. В предлагаемых ею артефактах заложен не только практический утилитарный потребительский смысл. Эти предметы, обладая ценностью сами по себе, служат также средствами достижения других ценностей, связанных с амбициями, идеалами и надеждами. Например, речь идёт не просто о здоровье, а о вечной молодости, обладающей в современном масскульте самоценностью. Молодость же, в свою очередь, символизирует некий комплекс ценностей тоже важных сами по себе: свежесть чувств, жизненную энергию, отвагу, мобильность, готовность к риску, а в первую очередь – готовность принимать перемены, «упоение новизной». Этот поток производства-потребления должен действовать бесперебойно и непрерывно. Таким образом, массовая культура – культура торжества маркетизации. От этого серьёзно страдают истинные творцы – создатели подлинно новых артефактов культуры. Массовая культура изменила саму природу творчества. Многое стало чрезвычайно доступно. Фотоаппараты и видеокамеры автоматически ставят фокус и экспозицию. Компьютерные программы позволяют создавать любой дизайн и любые образы, писать музыку, макетировать книги. В домашних условиях можно создавать анимацию, записывать компакт-диски, издавать книги. Сегодня некоторые музыканты могут сделать готовую фонограмму, но не умеют записать музыку на нотных линейках. С одной стороны, можно только радоваться такому приобщению масс к возможностям самовыражения. С другой стороны, искусство явно утрачивает одно из своих фундаментальных качеств – мастерство, которого достигали годами, передавали из поколения в поколение. Художники создавали уникальные произведения, штучный товар, которому можно было подражать и расти, подражая. Маркетизация если и делает ставку на мастерство, то не автора, а промоутера, продюсера, сумевшего раскрутить бренд. В некоторых видах творчества роль мастерства сохранилась: в архитектуре, балете, опере, спорте, цирке без освоения определённого уровня мастерства делать ничего. Литература, музыка, живопись, кинематограф в этой ситуации оказались более уязвимыми перед наплывом дилетантов. Качество товара менее важно, чем качество его рекламы, главное – результат, измеряемый объёмами продаж и полученной прибыли. В 1991 году молодой английский художник А.Херст за 6000 фунтов купил большую акулу, замариновал её и, дав «произведению» название «Мысль о смерти, кажущаяся недосягаемой», продал рекламному агентству Saachi за 50000 фунтов. Агентство развернуло кампанию продвижения нового направления в искусстве, в результате чего появились маринованный телёнок, потом свинья и т. д. В 2005 году маринованная акула была продана Музею современного искусства в Нью-Йорке за $14000000, а всё Соединённое Королевство вздыхало по уплывающему за океан шедевру британского искусства. В 2004 году Daily Telegraph опросила 500 художников, критиков, искусствоведов, галеристов с целью определить 500 шедевров изобразительного искусства ХХ столетия. В результате «Авиньонские девушки» Пикассо заняли второе место – между «Фонтаном» Дюшана (стандартный фаянсовый писсуар, эпатажно выставленный на художественной выставке в 1917 году) и «Мэрилин Монро» Уорхола (аляповато раскрашенный фотопортрет кинозвезды). Современное художественное творчество строится не столько на культурных ассоциациях, сколько на «новизне» и «оригинальности» любой ценой, отрицании и осмеивании культурной традиции. В условиях маркетизации культуры меняется не столько содержание ценностей, сколько само их функционирование. Раньше на их взращивание и утверждение тратились усилия поколений поэтов, художников, мыслителей. Постепенность создания и врастания в жизнь делали ценности устойчивыми и универсальными регуляторами социальной жизни. Теперь ценности зависят от платёжеспособности заказа, они не вырабатываются внутри социума, а внедряются в него. Сегодня может почитаться толерантность, завтра – религиозная нетерпимость, послезавтра – индивидуалистический гедонизм. Соответственно, будут пропагандироваться различные имиджевые фигуры, символы. Слава создается манипулятивно, с помощью СМИ и за деньги. А поскольку наибольшим рекламным потенциалом обладает спорт[2], то футболисты оцениваются на порядки дороже, чем артисты и художественные произведения. Ценностный комплекс массовой культуры образован совсем иначе, чем культуры традиционной, ищущей трансцендентного ценностного обоснования реальности как проявления сакрального (сокрытого, священного). Человек не может жить в неупорядоченном мире, парализующем отсутствием ориентиров, непредсказуемостью, иллюзорностью. Он стремится найти некую структуру, порядок, устойчивость, закон. Отсюда попытки прорывов в трансцендентное, в иное, к сверх- и мета-реальному, тому, что задаёт и упорядочивает реальность. Именно в этом заключена природа любой мифологии – обыденной, религиозной, политической, научной. Миф открывает человеку большую реальность, чем сама реальность, то, что, собственно, делает реальность реальной. Сама реальность предстаёт лишь проявлением чего-то более реального, истинно реального, сакрального. Природа, «естественное» оказывается выражением чего-то «сверхъестественного», неразрывно с ним связанным. В этой связи М.Элиаде говорит о социальном бытии как иерофании – проявлении священного (от греч. hiero – священное и phania – проявление)[3]. Прослеживается прямая параллель с его теофанией – воплощением бесконечной Божественной сущности в конечном существе. Религиозный человек может жить только в окружении, пропитанном священным, которое даёт ему опору и ориентиры в жизни, способность действовать. Аналогично, любому специалисту-эксперту, инженеру важно знать стоящие за действительностью законы природы, рациональные или иные схемы. Знание сакрального (священного и сокрытого) как знание подлинной реальности даёт человеку не только ориентиры в жизни, но и силы к преобразованию реальности, эффективной деятельности вообще, возможность ставить цели и стремится к их достижению. Поэтому человек постоянно наполняет окружающий мир смыслами, выстраивая его под некое «священное». Например, освоение новых территорий, даже населённых до этого иными этносами, всегда сопровождалось неким ритуалом «освящения» как «сотворения заново», повторения первичного акта преобразования Хаоса в Космос. Строительство жилища в традиционных культурах воспроизводит миф творения сущего, а само жилище располагается рядом с axis mundi («центром и осью»), человек желает жить в реальном как «Центре Мироздания». Только сакрализованный мир существует реально, имеет подлинное бытие, которого так жаждет человек, испытывающий метафизический ужас перед хаосом, окружающим его мир. Неизвестное пространство за пределами этого мира –небытие для него. Поэтому жертвенный столб понимается как Небесный Столб, поддерживающий Небо, его разрушение ведёт к катастрофе, переживаемой как «конец света». Этнографами был неоднократно и на разном материале зафиксирован факт, когда разрушение культовых объектов и сооружений вело к тяжёлой депрессии, охватывавшей все племя. Сакральное – ресурс бытия, ворота свободы, источник творения. Любая мифология не только и не столько повествует о созидательных деяниях богов и героев, сколько описывает различные, иногда драматичные, выходы священного в мир. Ритуалы, церемонии, праздники создают священный отрезок времени, некий прорыв священного в мир. Более того, каждый миф показывает, каким образом реальность начала существовать, идёт ли речь о реальности в целом или о каком-то ее фрагменте. Повествуя о том, как вещи возникли, миф объясняет сущность этих вещей и косвенно отвечает, почему они появились на свет. «Почему» всегда встроено в «как». Массовая культура – едва ли не первая в истории человечества культурная формация, которая совершенно не интересуется нематериальным, потусторонним бытием. Если что-то сверхъестественное и фигурирует в ней, то, во-первых, описывается конкретно и буквально (подобно описанию потребительских качеств товара), во-вторых, это сверхъестественное подчинено вполне земным целям и используется для удовлетворения вполне земных потребностей. Как же трансформируется ценностная вертикаль традиционной культуры в ценностную горизонталь культуры массовой? В качестве переходной модели, позволяющей объяснить трансформацию организации ценностей, может служить хорошо известная «пирамида Маслоу» – иерархически выстроенная систематизация потребностей, выступающих основой мотивации человеческого поведения:

Само- утверждение

Потребности в признании, уважении

Близость, любовь, дружба

Безопасность, жилище, одежда, тепло

Физиологические потребности: голод, жажда, сон, секс

Согласно этой модели, потребности каждого уровня "включаются" как активные мотивы только после удовлетворения потребностей предыдущего уровня. Такое представление о мотивации является очень приблизительным, поверхностным и не соответствует реальным жизненным ситуациям. Фактически модификацией «пирамиды Маслоу» является «пирамида тезауруса», где с каждой ступенью связывается круг наиболее фундаментальных проблем, с которыми сталкивается человек на протяжении жизни: ➢ проблемы выживания; ➢ проблемы распространения, рождения детей, семьи, секса; ➢ проблемы власти, общественной организационной иерархии, статуса; ➢ проблемы коммуникации на уровне чувств (дружба, любовь, ненависть, зависть); ➢ проблемы коммуникации на уровне диалога (высказывания, письма); ➢ проблемы теоретического осмысления действительности; ➢ проблемы веры, интуиции, идеала, сверхсознания. Если первая ступень (выживание) касается всех людей, то проблемы последних ступеней имеют первоочередной характер для очень немногих. Обе пирамиды хорошо иллюстрируют и поясняют динамику экспансии массовой культуры. Обыденная культура сосредоточена на нижних ступенях пирамид. Если гуманитарная, художественная культура устремлена на постижение всей сложности бытия, то бытовая культура, даже если касается самых сложных проблем (диалектики чувств, способов постижения Вселенной, веры), всегда идёт по пути упрощения, сведения к стереотипам, готовым формулам, схемам. Её задача – дать человеку возможность ориентации в повседневной реальности. Массовая культура, начиная с обеспечения обыденного комфорта, втягивает в орбиту обыденного потребления всё более высокие уровни иерархии ценностей и потребностей – вплоть до самых верхних уровней пирамиды, которые тоже предстают рыночными сегментами определённых услуг. Эффект «уплощения» ценностного комплекса массовой культуры связан именно с переводом иерархии, «иерофании» в плоскость, где бывшая иерархия ценностей оказывается приведённой к общему знаменателю маркетизации. Вопрос добродетели, занимавший центральное место в этических рефлексиях традиционного общества, мало волнует человека массового общества. Он скорее беспокоится о том, что на данный момент считается модным, престижным, выгодным. Ценности превращаются в сегменты рынка. Утрата вертикали, «уплощение» ценностной структуры порождает не только «мозаичность» современной культуры, но и приписываемую постмодернизму культуру «означающих без означаемых». В ценностной организации массовой культуры, с учётом её «плоскостности», систематизация может строиться как рубрикация, классификация, сегментирование по зонам (сферам) соответствующих потребительских рынков товаров и услуг.

|Базовые ценности массовой |Песня (народная и |Литература |Кино, театр |СМИ |Туризм |
|культуры |эстрадная «попса») | | | | |
|Чувственные переживания |«Стоны» о любви |Сентиментальный женский|Мелодрама |Женские журналы, |Массовый туризм |
|«сантименты» | |роман | |сериалы, «мыльные | |
| | | | |оперы», реалити-шоу| |
|Сила, власть, насилие |Разбойничья, блатная |Криминальный роман |Боевик, |Спорт, экстрим, бои|Экстремальный, |
| |песня, рок | |цирк | |спортивный туризм |
|Секс |Похабная частушка, |Эротика, порнография |Эротика, порнография |Эротика, |Секс-туризм |
| |эротический дизайн | | |порнография | |
|Идентичность |Гимн, марш, патриотическая|Исторический роман |Костюмированные |Новости, |Культуральный туризм |
| |песня | |постановки |пропаганда, «белые| |
| | | | |пятна» истории | |
|Знание, интеллект |- |Детектив |Детектив |Конкурсы, игры, |Образовательный туризм |
| | | | |просветительские | |
| | | | |издания и | |
| | | | |программы | |
|Выход за пределы нормы |Эстрадный юмор |Юмор, сатира |Комедия |Юмористические |Развлекательная часть |
| | | | |издания и программы|программы |

При обращении к фактуре массового искусства в глаза бросаются две основные темы, два сюжета, реализуемые в разном художественном материале: 1. Рассказы об успехе (success stories), истории удачи, счастливого вознесения к славе, деньгам, любви. Типологической в этом плане является история Скарлетт О’Хара из романа и бесконечных кино-теле-версий «Унесённых ветром». Установка рыночной морали на успех в известной степени коренится в протестантской этике, заложившей основы европейской модернизации капиталистического типа. Согласно протестантскому учению о Божественном предопределении, вопрос, кто будет спасён, уже решён. Человеку только дана надежда, что он принадлежит к избранным. Жизненный успех в этой ситуации становится знаком Высшей Благодати. 2. Успешное изобличение живущих не по закону, неправильно и последующего их нравственного, финансового и физического краха. Эта тема мощно представлена детективами, вестернами, боевиками, другими жанрами «благородного насилия». Рядом с «плохими ребятами», иногда обаятельными, но всегда оказывающимися несостоятельными, фигурируют «хорошие парни», воплощающие справедливость и закон. Изобличение и расправа с живущими не по закону происходят с такой же невероятной неизбежностью, с какой успех вопреки всему сваливается на героев success stories. В эту схему укладываются и сюжеты, герои которых погибают в финале. Их поражение мнимо: сам факт изображения их усилий и их самих предполагает за ними конечный успех в виде торжества идей, за которые они отдали свою жизнь. Общая направленность обеих тематических линий более чем очевидна. Речь идёт о подтверждении веры в справедливость существующего мира, гарантирующего не только равные возможности, но и справедливость воздаяния. Всё ценностное содержание массовой культуры не выходит за горизонты доступной реальности. Успех, успешность, лидерство (качества, рейтинга, объёмов продаж, суммы затрат – не важно) пронизывает в массовой культуре всё и вся. Успешность – залог востребованности, продаваемости. Она вызывает интерес. Поэтому бренду (мифу) надо быть не только особенным, единственным в своём роде, но и легко узнаваемым. Чтобы художник «продавался», ему надо сделать оглушительно много чего-то одного. Тогда возникнет бренд, произведения художника станут узнаваемыми потребителем как типичные «Пикассо», «Глазунов» или «Церетели». Из этого, помимо прочего, следует уязвимость огульных обвинений массовой культуры в низкопробности и «порче вкусов народных масс». Её главная функция – социализация личности в довольно искусственном обществе, причём в условиях фактической атомизации этого общества. Массовая культура призвана обеспечить принятие личностью общества «равных возможностей», в котором даже проявления революционности оказываются одним из секторов единого рынка услуг. Более того, всякое отклонение от ценностных нормативов массовой культуры с этих позиций рассматривается как проявление невротизма или более тяжёлой патологии и нуждается в корректировке. Массовой культуре нужны только конформисты. Однако, хотя социальность и конформизм в ней практически отождествляются, в массовой культуре, в силу её всеядности и мультикультурности, выделяются специальные рыночные гетто для проявления (и удовлетворения) агрессивности и даже насилия: спорт, молодёжный рок, экстремальный туризм. В конечном счёте, они всё равно поглощаются масскультом. Сплошь и рядом продукты массовой культуры служат средством отвлечения от действительности, блокирования интеллекта, замены проблемного занимательным. Их объединяют сверх-ценности успеха и гедонизма (удовольствия, «кайфа»). Отсюда столь значительное место индустрии развлечений и развлекательных программ в СМИ. Их разнообразие, броская пестрота на деле оказывается воспроизводством одних и тех же стандартов. Массовая культура направлена на создание такого положения дел, при котором потребитель постоянно узнавал бы то, что он уже знает, и видел бы в очередных артефактах масскульта доказательство извечной стабильности известных ему ценностей. Она приучает множество людей смотреть на разнообразие и сложность современного мира через неподвижную призму-витраж её ценностей. После трагических событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке большинство американцев ждало развития событий по всем правилам «жанра». Требовалось, чтобы «хорошие парни» во главе с Бушем покарали «плохих парней» во главе с бен Ладеном. Поскольку внешняя политика и военные действия в Афганистане, развивавшиеся по законам масскульта, мало чего дали, логика жанра потребовала войны в Ираке, в результате которой она окончательно пришла в противоречие с реальностью. Не менее ярким примером влияния ценностей массовой культуры на современную политику является чисто мифотворческая реакция российского общественного сознания на события вокруг Чечни, московских терактов, бесланской трагедии. В общем виде структура ценностей массовой культуры включает в себя: 1) Сверх-ценности маркетизации: 1) Сверх-ценности формы: событийность (привлечение внимания, publicity, эпатаж); возможность тиражирования и распространения; сериальность; диверсификация. 2) Сверх-ценности содержания (предмета): «на потребу», «для человека»; личный успех; удовольствие. 2) Базовые ценности, рубрицируемые по видам и жанрам: чувственные переживания, сексуальность, власть (сила), интеллектуальная исключительность, идентичность, несостоятельность отклонений. 3) Специфические ценности национально-этнических культур: уникальность и неповторимость культурной идентичности, потенциал общечеловечности. 4) Ролевые ценности (признание в профессиональных, возрастных, гендерных и других группах). 5) Экзистенциальные ценности: добро, жизнь, любовь, вера. Не стоит забывать, что речь идёт не о вертикальной, а о горизонтальной организации ценностной структуры, когда ценности играют роль рубрикатора-классификатора, ярлыка соответствующего товара массовой культуры.

Синхрония этого ценностно-смыслового комплекса выражает соотношение ценностей в воплощении артефакта массовой культуры – «масскультовского по содержанию» и «национального по форме». Диахрония – прорастание личностной идентичности до уровня «массовой культуры». Но ценностные критерии в обоих случаях – синхронии и диахронии – действуют одни и те же.

Всю эту систему пронизывает главное – маркетизация. Что не востребовано, не имеет потребительской ценности – не может существовать. В том числе и национально-уникальное. Это может быть представлено в виде ценностной «матрёшки». Благодаря маркетизации, пирамида (точнее конус) превращается в концентрические круги. национально-этнические ценности

ролевые ценности (признание) базовые ценности масскульта

экзистенциальные установки сверхценности содержания

сверхценности формы

Обозначенные слои соответствуют уровням пирамиды Маслоу («тезауруса»). 1) – товарная упаковка, маркетинговый дизайн артефакта. 2) – первым двум уровням «пирамид». 3) и 4) – срединной зоне. 5) – вершине. Это персонологическое ядро личности (myself) обозначает возможность выбора, свободного самоопределения. Точнее говорить даже не о матрёшке или концентрических кругах, а о чём-то подобном ленте Мебиуса – плоскости, перекрученной и замкнутой на самую себя. Точкой разрыва/скрепления становится личностное самосознание, которое замыкается на товарные ценности маркетизации и, выворачиваясь, становится потенциалом рыночной «продажности». Массовая культура и её артефакты – очень целостная и хорошо интегрированная система, способная к перманентному самовоспроизводству. Личностное самоопределение превращается в фактор, обеспечивающий иллюзию выбора. Идентичность, самосознание личности, её «Я» (myself) растворяется в предметности мифа массовой культуры. Итак, подведём некоторый итог: • Ценности массовой культуры, реализуемые в её артефактах (продуктах), выражают представления о жизненном комфорте, социальной стабильности и личностном успехе. Они адресованы всем и каждому. • Маркетизация «уплощает» ценностную систему массовой культуры, превращая её в тотально амбивалентное «болото» потребительского рынка, на котором ценности выступают в качестве рубрикаторов сегментирования рынка. • Активизация потребительского спроса предполагает Событие («камень в болото»), провоцирующее этот спрос, вызывающее интерес, желание. • Этот эффект обеспечивается связью события с известными людьми (престиж, мода), эпатажем, либидозной привлекательностью (Эрос) или экзистенциальными угрозами (Танатос). • В результате артефакт массовой культуры одновременно выступает как социальный миф и товарный бренд. • Дальнейшее продвижение артефакта массовой культуры зависит от возможностей его сериальной диверсификации, репродуцирования в различных формах, перманентного воспроизводства. Брендовая структура ценностно-смыслового содержания артефактов (продуктов, симулякров) массовой культуры делает их подобными вирусу, способному к активному делению. Это воспроизводство происходит за счёт преобразования ткани человеческого бытия в делящиеся (и тем самым умножающиеся) симулякры массовой культуры. Эти симулякры внедряются с помощью запрятанных в них самонаводящихся операторов – ценностей массовой культуры, тут же разворачивающихся в сознании личности, её идентичности, самоопределении. Полная аналогия с вирусом, уничтожающим собственную среду обитания. Возникая в традиционном обществе или проникая в него, массовая культура начинает постепенный подъём по пирамиде. Если в обществе сложились социальные институты, закрепляющие иерархию ценностей, то экспансия по вертикали, осуществляемая массовой культурой не опасна: форма, каркас ориентиров социализации сохраняется, а масскульт только поставляет массовые и качественные продукты материального и духовного потребления. Опасно, когда в обществе отсутствуют такие институты и элита, задающая ориентиры, подтягивающая массу. В случае же омассовлении самой элиты, прихода в неё людей с массовым сознанием, прорвавшихся к ресурсам безликих заурядностей, происходит беда. Запускается механизм работы «на понижение», причём с положительной обратной связью, усиливающий, а не гасящий главную тенденцию. Общество деградирует в постоянно усиливающемся популизме. Собственно, популизм – это и есть массовое сознание в политике, работающее на упрощение и понижение идей и ценностей. Массовая культура, которая сама по себе ни хороша, ни плоха, играет позитивную социальную роль только тогда, когда имеются сложившиеся институты гражданского общества и элита, подтягивающая за собой остальное общество, а не растворяющаяся в нём или мимикрирующая под него. Сама по себе массовая культура не творит ничего нового. Она к этому органически не способна. Наоборот, она остро нуждается в творческих креативных импульсах, дающих возможности её дальнейшей экспансии. И проблемы в обществе начинаются не с массовой культурой, а с утратой творческого потенциала. «Высокое» искусство в условиях массовой культуры – это прорывы духа, открывающие новые территории для её экспансии. Оно становится официальным и легитимным полигоном испытаний нравственности, выхода за границы общепринятого и дозволенного. Важной проблемой является оценка ценностного комплекса массовой культуры. Всякая оценочная интерпретация предполагает базу оценки. Всякие эмоциональные филиппики в адрес масскульта строятся на некоей ценностной базе, в качестве которой обычно выступает традиционная нравственность национально-этнической культуры. Иногда к этому добавляются ещё и экономические соображения. Европейские страны, например, активно противостояли натиску «американской» массовой культуры и массового искусства. Во Франции в конце 1960-х были приняты соответствующие решения для защиты национального кинематографа и литературы, даже закон о защите французского языка. В Великобритании были приняты меры по экономическому спасению национального кинематографа от полного подчинения американским кинофирмам. Известный французский философ Ж.Бодрийяр, после длительного пребывания в США даже заговорил об опасности американской культуры для всего человечества[4]. В современной России часто говорят, что «все сферы духовно-художественной и эстетической жизни отданы во власть массовой культуры и искусства американского типа»[5]. Подчеркивается, что «особую опасность для формирования молодых поколений россиян представляют стремительно развивающиеся по американским образцам рекламная массовая культура и телевизионный шоу-бизнес, формирующий у молодёжи ценностные установки американского типа – оценки человека не по его делам и творческим достижениям, а по счёту в банке»[6]. В таких оценках, при всей их демонстративной патриотичности кроется некое лукавство. Особенно, если вспомнить об экономической составляющей. Показательно, что по мере становления российского кинематографа, освоения им блокбастерных жанров, громы и молнии в адрес засилья голливудского кино сменилось гордостью за отечественные фильмы, «ничем не уступающие голливудским образцам» – «Севильский цирюльник», «Ночной дозор», «Турецкий гамбит». Ценностно негативные оценки выносятся целым жанрам. Особенно достаётся телевизионным клипам – «музыкально-вокальному» и «поэтически-прозаическому хламу». Им приписываются почти демонические качества: «Клиповая культура – это один из вариантов, одна из разновидностей современной массовой культуры, в которой слились реклама и примитивные потуги на художественность, где невозможно увидеть признаки какой-либо образности. Клип, как проказа, разъедает сегодня все традиционные виды искусства, даже литературу, театр, начинает проникать в оперу и балет. Мелькания чего-то, похожего на картинки, кадры, музыкальные звуки и примитивная ритмика, пластика, обязательные сексуально-эротические элементы – основной набор средств выразительности клиповой культуры и инструментария сценаристов и режиссеров данной разновидности современного кинематографа в его конвейерном, серийном проявлении»[7]. Весьма показательно, что примерно так же клеймили в своё время фотографию, кинематограф и телевидение – как разрушающие и разъедающие традиционные жанры. Ценностный комплекс массовой культуры сам по себе не хорош и не плох. Он легко адаптируется к любой национальной культуре. Более того, он способен к эффективной трансляции её ценностно-нормативного содержания. Даже ярые противники масскульта отмечают, что «массовая культура и массовое искусство в своём развитии постоянно заимствуют у народного и высокого искусства сюжетику, проблематику, символику, метафорику и формальные приёмы», признавая «естественность и органичность» этих процессов[8].
-----------------------
[1] Об этом писал ещё Ницше, а Адлер закономерно свел психоанализ к проблеме воли к власти.
[2] Спортивные соревнования широко освещаются практически всеми СМИ. Спорт – это состязательность, победы, молодость, сила, здоровье, то есть исключительно привлекательный для любой рекламы фон. А если добавить, что спорт – это одежда, обувь, продукты питания, напитки, парфюм и фармокопея, новые технологии, становится ясным: если бы спорта не было, его надо было придумать для целей маркетинга и рекламы.
[3] Элиаде М. Священное и мирское. – М., 1994. С. 17 и далее.
[4] Бодрийяр Ж. Америка. – СПб, 2000.
[5] Массовая культура. – М., 2004. – С. 12.
[6] Там же.
[7] Там же. С. 12-13.
[8] См. Массовая культура. – М., 2004. – С.14.

----------------------- Это лучшее

Это Это модно доступно

Это престижно, круто